Происхождение и значение фамилии Люшня

Фамилия Люшня образована от аналогичного прозвища, которое восходит к существительному «люшня». Значение этого слова В.И. Даль в «Толковом словаре живого великорусского языка» определяет как «часть воловьей телеги: упорка дугой, надетая проухом на конец оси и продетая верхним концом в веночек». Скорее всего, прозвище Люшня относится к так называемым «профессиональным» именованиям, указывающим на род деятельности человека. Можно предположить, что предок обладателя фамилии Люшня был мастером по изготовлению люшни или телег. Не исключено, что таким прозвищем нарекли извозчика.

О тяжелой жизни столичных извозчиков писал посетивший в 1839 году Россию французский путешественник маркиз де-Кюстин: «Особенно печальный вид имеют наемные лошади и их жалкие возницы. Жизнь их очень тяжела: с раннего утра до позднего вечера они стоят под открытым небом, у подъезда нанявшего их лица или на местах стоянки, отведенных им полицией. Лошади — весь день в запряжке, кучера — на облучке, едят тут же, не покидая ни на минуту своего поста. Впрочем, извозчики ведут такой образ жизни только летом. Зимой для них, посреди наиболее оживленных площадей, сколачиваются дощатые сараи».

Однако среди легковых извозчиков были и так называемые «ухорские» или «лихачи» — извозчики высшей категории. Лошади у них были статные и ухоженные. Экипажи «лихачей» выделялись чистотой, лакированные бока блестели. С появлением электричества, на торцевых срезах оглобель экипажей «лихачей» загорелись лампочки, питавшиеся от аккумулятора, спрятанного под сиденьем. Колеса у «лихачей» были с надувными шинами, а на поясе крепились часы для удобства пассажиров.

Противоположностью «лихачам» были «ваньки» — извозчики на крестьянской, изможденной лошаденке, с плохой упряжкой и с дряхлыми дрожками или санками. Их нанимали только от крайней нужды. Найти «ваньку» можно было в любое время дня и ночи на каждом перекрестке.